История семьи Хайруллиных: от войны до наших дней
В деревне Ахманы живёт удивительная женщина Гульнур Акрамовна Хайруллина. Любимая учительница русского языка, поэтесса и писательница, выпустившая несколько книг на татарском языке, человек активного долголетия. Все эти темы она раскрыла во время нашей задушевной беседы, начав свой рассказ с главы о том, как жили её предки до войны и в период Великой Отечественной.
Мулла Салахутдин и его богобоязненная жена.
А начала она как истинный филолог с правильного написания своей фамилии, поскольку я уточнил: с одной или с двумя буквами «л» она пишется? С двумя, объяснила Гульнур Акрамовна.
– А почему тогда у некоторых татар одна «л» в фамилии стоит, – поинтересовался я.
– Это люди сами так делали, чтобы проще звучало, – объясняет учитель. – Но они себе медвежью услугу оказали, когда меняли фамилии. При учёте трудовых лет и назначении пенсии у многих возникли сложности из-за разночтения паспортных данных с метриками. Даже у моих детей фамилия с одной буквой «л» пишется. Всё-то они любят упрощать, вот и теряют буквы.
После этих лингвистических изысканий мы перешли к корням семейного древа героини публикации, которые тянутся из Татарстана.
В 1921 голодном году её предки переехали в Западную Сибирь. Дедушка по отцовской линии обосновался сначала в Киндере, а потом его направили в Юрты-Иску, поскольку там имелась мечеть, а собственного имама не было.
– А чем имам отличается от муллы? – поинтересовался я у собеседницы.
– Это довольно похожие понятия, – рассказывает Гульнур Акрамовна. – Оба они священнослужители, руководители мечети. Разницу можно увидеть в том, что имам – это более широкое понятие и может трактоваться как пример для подражания. Кроме того, имамы имеют соответствующее образование, они, как правило, оканчивают медресе или другие учебные заведения. В некоторых мусульманских странах их выбирают прихожане и утверждают местные власти. Так что имам – это прекрасное понятие. А муллой может стать практически любой человек, обладающий грамотностью и умеющий толковать Коран.
Дедушку звали Салахутдин, а в народе он был известен как Салах (опять таки наша извечная черта всё упрощать). Его жена, богобоязненная женщина, учила девочек читать намаз. В семье подрастали два сына и три дочери.
Так Гульнур Акрамовна перешла к описанию матери и отца, безусловно любимых ей людей, которым она посвятила весомую часть своей истории.
Хуснинур: прикосновение к личности.
Дед с бабушкой перебрались в деревню Булгар Нижнетавдинкого района. К тому времени её мама Хуснинур Ахметовна окончила краткосрочные учительские курсы в селе Ембаево, и её распределили в Юрты-Иску учительницей начальных классов, где она повстречала будущего мужа Акрама Салаховича. Её папа поначалу работал трактористом, затем выучился и стал водителем в колхозе, а мама героини публикации продолжала учить детей в течение восьми лет.
Почему её профессиональная жизнь сделала вираж, Гульнур Акрамовна точно не знает. То ли образования не хватило продолжать учительствовать, или ей надо было следить за собственными детьми, но суть в том, что женщина перешла работать в школу ликвидации безграмотности.
В 1940 году она стала членом КПСС, и Хуснинур назначили заведующей товарно-молочной фермой в деревне Юрты-Иске.
– Я её хорошо помню, – рассказывает Гульнур Акрамовна. – Ферма имела соломенный колпак, но дождь она не пропускала, потому что под кровлей была настелена береста. Мама руководила этой фермой в течение девяти лет, выведя её в передовые сельскохозяйственные предприятия в масштабе нашего района. О ней даже написали статью в газете «Красный передовик». За свой ударный труд Хуснинур Ахметовна неоднократно получала премии и благодарности. А однажды мама пришла с работы с новеньким драповым пальто кофейного цвета производства Ленинградской швейной фабрики, подаренным руководством за успехи в работе. Такие на картинках показывали. Красивые пуговицы, тонкий поясок. Она его один раз перед зеркалом примерила, а на другой день поехала в Канаш продавать, потому что не уродился картофель. В Канаше, наоборот, получили хороший урожай, так что домой мама приехала с пропитанием. В другой раз ей подарили восемь метров синего сатина. Из этого материала в то время модно было шить мужские трусы. И мы с мамой пошли пешком в соседнюю деревню Цигарку, которой уже нет на земле и на карте, чтобы поменять материал на четыре ведра пшеницы. Её загрузили в большой мешок, и так она зерно тащила, опуская периодически груз на какой-нибудь высокий пень. Если бы мама опустила мешок на землю, то поднять бы его уже не смогла. Так мы и шли долгой дорогой: с одной стороны чернел еловый лес, а с другой простирались поля.
А ещё в деревне была овчарня, которой также руководила Хуснинур Ахметовна. И однажды приключилась беда. В начале лета там стригли коз. Позвали телятниц и доярок. Они принялись выполнять эту работу. И неожиданно соломенная крыша вспыхнула ярким пламенем, и овчарня сгорела за несколько минут дотла. Испуганные женщины побежали с ведрами за водой на реку, но их усилия перед огненной грозой оказались тщетными. Уцелело лишь несколько телятников. Естественно, начались судебные дела и проверки. В результате выяснили, что доярка во время обслуживания коров завела сизый дымок, чтобы отпугнуть наглых слепней и прочий многочисленный гнус, а погасить его позабыла. Ветер доделал худое дело, огонь незаметно переметнулся на солому, а когда взлетел вверх, никто его уже не мог остановить.
С заведующей фермы сняли всякие обвинения, но неприятный осадок на душе у неё остался, и она решила поменять место проживания на деревню Казарово, где, как говорили знающие люди, торговали молоком и хлеб имелся в достатке. И Хуснинур Ахметовна запрягла лошадь, нагрузила полный воз сена и отправилась с дочкой и маленьким сыном в небольшое путешествие через Тарманы, где они переночевали у хороших людей, пока наконец не добрались до тётушки.
Пропавший без вести.
Где же в это время был Акрам Салахович? Он после армии всего три года находился дома и с первого дня Великой Отечественной войны был призван на фронт. Осенью 1941 года новобранец уже попал в действующую армию. Гульнур Акрамовна нашла его единственное письмо, когда отец ещё пребывал в учебной части: вспоминал воинскую науку и тренировался. Письмо было написано латинским алфавитом. Здесь уместно дать небольшую справку. Оказывается, татарский народ на протяжении своего существования использовал разные системы письменности. До 1927 года распространялось арабское письмо. Латиница была в ходу в 1927-1939 годах. А с 1939 года и по настоящее время используется кириллица. Гульнур Акрамовна, не владеющая латинским алфавитом, по буквам перевела это письмо. Она отметила, что сейчас в Татарстане снова активно обсуждается вопрос о переводе татарского языка на латинскую письменность, поскольку она более соответствует речи этого народа. В период жизни героев повествования в национальных журналах часто встречалась проза и стихи, написанные латиницей. Удивительная страница истории.
В 1943 году в семью Хайруллиных пришло известие, что отец пропал без вести. Позднее (уже после войны) к ним домой пришёл знакомый, увидел диптих, одну часть которого занимало зеркало, а вторую фотография отца, и говорит: «Так я же его знал, мы вместе воевали. Он выскочил из горящего танка, тут же его немцы и расстреляли». Действительно, в мирное время Акрам Салахович работал трактористом на гусеничном тракторе, и он бы мог получить военную учётную специальность танкиста, однако его судьба сложилась совсем по-другому.
А как именно и какие ложные известия, связанные с отцом, пришлось узнать семье Хайруллиных, читайте в следующей статье.