Великий и святой праздник Победы для каждого из нас – радостное и одновременно горькое торжество. В эти майские дни мы говорим возвышенные, тёплые слова благодарности защитникам нашей Родины.
Великая Отечественная война не обошла ни одну семью, мало кого пощадила. Совсем немного осталось седовласых свидетелей великого подвига советского народа. Раны, болезни, годы унесли жизни большинства. Вечная им память от живых.
С недавней поры всё чаще стали говорить о подвиге тыловиков в Великой Отечественной войне. Тыловички – это матери и жёны ушедших на фронт мужчин. И вся непосильная ноша колхозного труда легла на их плечи. Поговорим о них сегодня, вспомним светлой памятью, возгордимся их трудовыми подвигами.
Из воспоминаний моей матери Варвары Пуртовой:
«В жаркое лето 1941 года в разгар сенокоса бригадир прямо на покос привёз разнарядку на войну. Женщины заголосили, а мужики смыли солёный пот, надели чистое бельё, взяли котомочки с краюхой хлеба и отправились в путь. По первому набору забирали самых крепких, сорокалетних. Мужчины оставляли жёнам наказ, чтобы сберегли детей. Оголилась деревня без крепких мужских рук. Взяли бабы все колхозные дела на себя. Бабий фронт – так называли отряды тыловичек колхозной изнурительной работы. От зари до зари пластались в полях, на фермах, на знаменитых лесозаготовках. Была ли хоть одна мужская работа, в которую не впряглась крестьянка?».
Наконец-то для народа стало понятно, что в войну самая тяжкая и ответственная работа – взрастить хлеб, дабы не остался солдат голодным. Как ни экономили припасённый ещё до войны хлеб, надолго не хватало. Перешли колхозники на подножный корм. А огороды были подспорьем. За всю войну даже дети не получали нормированные 150-200 граммов. Хлеб со скудного урожая уходил на фронт. Лишь неприкосновенный запас на посевную берегли пуще глаза. Четыре года и больше терпел крестьянский народ голодуху, а ведь работа требовала сил. Но никто и никогда не сдавался, не пасовал. Страда посевная, сенокосная, уборочная – непочатый крестьянский труд лёг на плечи наших матерей. Подростки тоже трудились рядом с матерями, рано привыкая к тяжёлому физическому труду. Например, сирота Гоша Сериков. Вся жизнь его прошла в поле. Все марки тракторов познал с подросткового возраста, с котомочкой скудного обеда пахал землю-кормилицу всю жизнь. Здоровье оставил на пашне, слава Богу, ещё жив…
Из воспоминаний Варвары Пуртовой:
«Был план в сорок соток косьбы на человека. Силы-то не у всех равные, на картошке да свёкле их не прибавлялось. А норму выдавай, как хочешь. Авдотья Устюгова – высокая, в кости широкая, сильная – свой прокос вела впереди всех. Рядом с ней – Настасья Богданова, уж давно отстала от неё, машет-машет литовкой, да всё без толку. Авдотья подойдёт, молча отодвинет уставшую подругу, возьмёт прокос на себя и пойдёт махать валок за валком. Одолевали проклятые сорок соток, благое дело, что женская взаимовыручка была. Страда сенокосная – весь день на жаре, овод съедал. Смочат платок в мочажине, обвяжут голову и вперёд! Накосить, вовремя прибрать сено – большая забота крестьян. До дождей бы управиться. Мужики кряхтели от такой работы, а тут – бабы…».
Наказы мужей беречь детей исполняли, как могли. Последний кусочек травно-мучной лепёшки – для них, травяная похлёбка, сдобренная обратом строго по норме, чтобы всем досталось. Лебеда, борщевик, весенняя выкопанная из грязи картошка – это деликатес. Ели мы их со смаком, запивая тем же обратом (цельное молоко уходило в налоги). Мы, дети, не ныли – знали, что идёт война. Вот одолеем ворога, тогда сахару будет вдоволь.
За всю войну не сократили колхозники посевной площади. Засевались самые дальние уголки пашен. Урожай получали скудный, потому сжинали вручную каждый хлебный стебелёк, каждый колосок подбирали. Хлеб – это святое. Хлебом фронт держится! Одна состарившаяся солдатка говорила: «Солдатик хлебушка не поест – на пустое брюхо худо воевать будет. Пущай воюют лучше, а мы уже старались им хлеб дать…».
Из воспоминаний Александры Устюговой, окружённой внуками и правнуками:
– Ушли мужики на фронт, следом увели и лошадей, что посильнее. Остались самые малосильные да пара быков. Запрягли слабую лошадёнку в конный плуг, она борозды две-три пройдёт и встанет. Уляжется в борозде, и ты сколько угодно тяни, понукай – ни с места! Обессилела так, что не встанет больше. Докалывали такую работницу, пока ещё жива. Мясо по куску раздавали, где ребятишек больше в семье. Что делать нам? Не подготовим пашню – наказание вплоть до тюрьмы. Строгое время было, военное. Встаёт за управление плугом та, которая из нас посильнее, а четверо – с верёвками через плечо. Тянем плуг. Так полоса за полосой изо дня в день, пока пашня не будет готова. Обессиленные от адской работы и плохой кормёшки, женщины едва добирались до дому. Вздохнут бабы маленько и за вторую, домашнюю смену. Скотину, какая есть, управить, детишек обиходить, накормить, обстирать, обмыть. Несть числа домашним делам. А дальше – короткий сон и опять в колхозные нескончаемые дела впрягаться.
Картинка из раннего детства
Ждём мать с покоса. Выбегаю за жердяную ограду. Телега с женщинами завиднелась, слава Богу. Руки и ноги у них ноют, спину ломит от сорока соток косьбы, а они поют! Песню про казака, про любовь его несбыточную. У меня на душе спокойней – раз поют, мамка ругать не будет. Я же очень старалась все её наказы выполнить…
В суровые военные и послевоенные годы у нас, подраставших, беспечной юности и не было. Мы шли рядом с матерями, помогали, как могли, старались «победить» войну со всеми вместе. В зимнее время года работа для взрослых и для детей несколько иная. Начиналась зимняя страда: чурочек для тракторов напилить, лён к рукам прибрать, овец остричь, напрясть из овечьей шерсти пряжу для вязки рукавиц, носков, шарфов для семьи и посылок на фронт. В посылки вкладывали ещё и табак – усладу для бойцов.
Но вот войне наступил конец! Одолели супостата, посягнувшего на русскую землю. Ликованию на селе не было предела, и слёз хватало. Кому-то ждать было некого – похоронка давно запрятана… Но вдруг вернётся муж и отец? Увы, такого в моём селе не случилось. Для других радость пришла долгожданная. Натруженными руками обнимали постаревшие и поседевшие жёны и матери вернувшихся героев-спасителей. Подросшие дети робко жались к пропыленным гимнастёркам, иные отцов-то не помнили, так как совсем крохотными провожали отцов на войну.
В сухом остатке
На площади Победы мы видим скромный памятник матери-тыловичке с сыночком-помощником рядом. По наблюдению сельчан, 9 мая возле памятника совсем нет цветов. Лишь некоторые понятливые селяне возлагают живые цветы. Так почему же подвиг тыла не приравнивается к подвигу фронта? Разве труженики тыла мало сделали для общей победы? Так осыпьте памятник цветами в день торжества! А ещё живым труженицам тыла сделайте хорошие, радостные подарки вкупе с огромным букетом цветов.
Галина Дубских