Нашей землячке из Большой Заморозовки 21 ноября исполнилось 90 лет. 

Я такое событие пропустить, естественно, не могла и напросилась в гости, правда, чуть погодя. Об удивительной, хрупкой, но во многих смыслах сильной женщине сегодня постараюсь рассказать её устами.

– Я родилась в деревне Цигарка, – начинает свой рассказ Екатерина Васильевна Кручинина. – Большая Цигарка (Сигарка – поправляет дочь Евдокия). Там прожила  войну, в этой деревне. Очень было трудно. Война шла, а мы были маленькие. Ходили, собирали урожай по полям, в кучи укладывали, вывозили. Прожила я там очень трудно. Был голод, холод, болезни. Люди умирали на ходу, пожилые: идут и умирают. А мы были совсем ещё дети. Есть-то нечего, так за 15 километров мы ходили, там колхоз был. Картошку садили, оставалась она,  а мы ходили да собирали. Накопаем, вытащим гнилую и мороженую, принесём родителям. Они напекут лепёшечки – поедим. Вот так и жили.

После войны, будучи 15-летним подростком, познала Екатерина и ещё более тяжёлую работу:

–  На лесозаготовках мы работали. Пилили лес пилой этой, его потом куда-то отправляли. Там мы и жили неделю– две, пока не напилим, сколько придётся, сколько нам скажут. Потом – домой.

Он гармонист, она певунья

– Муж мой Иван играл на гармошке и балалайке, а я пела. Познакомились мы в той же Цигарке. Мне было 17 лет, он пришел ко мне свататься. А что? Я решилась да в 17 лет пошла за него. Он у меня мало прожил, 70 лет. А я вот, видишь, 90. Он такой был красивый в молодости…

В 1956 году из Большой Сигарки перебралась  Катенька с мужем в Большую Заморозовку. Здесь с супругом собственноручно построили дом. Родили деток, наладили быт. И потекла дальше жизнь со всеми её взлётами и падениями. Работали где? «Косили. Если 200 центнеров накосишь, только тогда дадут себе покосить. А если не накосишь, и не дадут. На носилках таскали копны по воде да по болоту. Доставалося мне, ой-ёй», – вспоминает Екатерина Васильевна.

Как коротает она сегодня свои денёчки:

— Хожу в магазин да к внучатам, вот и вся моя работа. По грибы да по ягоды не дают мне, но дома маленько помогаю, пока ещё могу, так… Двигаться надо. Картошечку собираю, они (дети, внуки) копают, я собираю.

Одиннадцать правнуков у бабушки Кати. Пятеро живут совсем рядом, на той же улице. Бабуленьку любят, часто заходят в гости.

Ну, как же без семейных реликвий. Вот из спальни выплывает гармоника – «Чайка». От супруга осталась. Раритет. Верёвочки-ремешки ещё самим Иваном навязаны. Балалайки-то нет уже, а вот «Чайка» живёт. Живут и песни в фамильном доме, где теперь Екатерина Кручинина находится под крылышком заботливой дочери Евдокии.

– А спойте что-нибудь, Екатерина Васильевна.

– Так что же вам спеть-то?

– А что на душе, то и спойте.

– Ну, сейчас. Про себя и про Ивана.

Перебирает тонкие пальцы, шепчет про себя несколько секунд, и:

–  Мимо тучи проносилися

Тёмно-синею каймой,

Избы снегом заносилися,

Был морозец молодой.

Замела кругом метелица,

Все дорожки и пути

Из колодца красная девица

Достает себе воды…

Закончилось всё, конечно, помощью да любовью. Из ворот навстречу милой показался Иванушка. «И ведёрочки дубовыя стал Ванюша поднимать, и с улыбкой чернобровую обнимать и целовать».

Постскриптум

Прощаюсь с этими чудесными женщинами, желаю здоровья, уже тянусь к сброшенной зимней экипировке – пора ехать, время пролетело незаметно.

– А платье с медалями я хотела надеть. Да что-то не надела, – скромно оповещает Екатерина Васильевна.

Так, пуховик и боты подождут. Дочь труженицы тыла выносит из комнаты маленькое изящное платьице глубокого шоколадного цвета. Слева на груди сверкают красным, серебряным и золотым награды – к годовщинам Победы в Великой Отечественной войне.

«Не женщина, а песня!» – так и хочется воскликнуть. Долгих лет вам, Екатерина Васильевна, и спасибо за всё. Счастья вашей крепкой и любящей семье.